Без домов и без надежды
В Уральске десяткам семей, пострадавшим от паводка, придётся встречать зиму в отсыревших и непригодных к жилью домах или в съемных квартирах. Это те, кому отказано в получении жилья. Среди них многодетные матери, люди с инвалидностью, детки с особыми потребностями. Ситуации и обстоятельства у всех разные, а беда одна — им больше негде жить.
После паводка 2024 года, когда вода уничтожила тысячи домов, в Казахстане были приняты правила, регулирующие оказание помощи людям, потерявшим свою недвижимость и имущество. В соответствии с этим документом комиссия по возмещению ущерба вправе отказывать в предоставлении жилья в следующих случаях: если поврежденное паводком жилье не является единственным для владельца, если имущество было отчуждено в период чрезвычайной ситуации, если на дачном участке расположены незавершенные строения, а также если дачный домик предназначен только для сезонного проживания и не оборудован для круглогодичного проживания.
Однако жизнь — штука сложная, и в ней случаются ситуации, не предусмотренные правилами.
***
Семья Венеры ДОЩАНОВОЙ купила участок с саманным домом летом прошлого года. Саманный дом снесли и стали строить двухэтажный. Семья большая, четверо детей, самому маленькому всего 10 месяцев. Хотелось, чтобы в новом доме всем было комфортно. Переехали в дом в марте, за несколько дней до начала паводка.
Из-за того что недвижимость приобретали в рассрочку, документы начали оформлять после полной оплаты. И получилось так, что оформление закончили только 25 мая, во время действия режима ЧС. Соответственно, семье отказали во всех компенсациях. Их вообще не включили в список пострадавших от паводка.
- Наш дом затопило одним из первых, так как он стоит прямо за дамбой, откуда и пошел прорыв, — вспоминает Венера. — Дом стоял в воде больше двух месяцев, жить в нём, конечно, невозможно. Но мы не получали никаких компенсаций, вообще никаких, даже 100 МРП нам не дали. Отказали из-за того, что мы оформляли дом во время ЧС. Но ведь это было сделано неспециально! Всю зиму муж и старший сын здесь вдвоем работали, несмотря на холод. Столько средств во все это было вложено. У меня есть расписка от бывшей хозяйки о том, что мы реально приобрели саманный дом раньше. Есть свидетели, которые могут подтвердить, что мы живем здесь, что мы зимники. Мы подводили газ в прошлом году, платили членские взносы и за свет, все эти документы оформлены на моё имя. Но на это никто не обращает внимания. Я ходила в акимат, в департамент полиции, в прокуратуру, но меня нигде не слушают. Единственное, что говорят: обращайтесь в суд. Но всем, кто из наших туда обращался, отказали. Да и денег на судебные тяжбы у нас просто нет.
Тех, кто остался на дачах, можно пересчитать по пальцам. Большинству дали квартиры, и они выехали. После того как здесь в течение двух месяцев стояла вода, стены в домах повело, сырость и плесень. Газа нет, воды нет. Та, что берут из колодца, до сих пор отдает речной тиной, её используют только для хозяйственных нужд. Питьевую приходится привозить из города. О подвозе детей в школу, который был организован, когда здесь проживало много семей, теперь тоже говорить не приходится.
Как семья Венеры будет встречать зиму, непонятно:
- Как здесь жить без газа, без тепла, без воды с четырьмя детьми? Страшно, что остались фактически одни. Но у нас просто нет другого варианта...
***
Семья Асель ДЖУМАБАЕВОЙ живёт в дачном массиве с 2008 года. Участок приобретали в складчину с братом её мужа, все документы оформили вовремя, но на одного хозяина — на брата. Поставили на участке два дома. Между родными людьми были прекрасные отношения, поэтому разделение участка всё время откладывали на потом. Думали, не к спеху. После того как пришла большая вода, оформлять что-то было бесполезно. В итоге семья родственников получила новый дом, а Джумабаевы остались ни с чем.
- С начала потопа мы снимаем однокомнатную квартиру, — делится Асель. — Нас семь человек: муж, моя мама и четверо детей. Муж работает охранником, устроиться на другую работу ему не позволяет здоровье. Я работаю медсестрой. Сами понимаете, зарплаты невысокие. За квартиру мы платим почти 100 тысяч тенге. Конечно, там очень тесно, но больше нам жить негде.
Как и другим отказникам, Джумабаевой советуют идти в суд.
У Айнур КЛИЧЕВОЙ своя история. Семья купила земельный участок в дачном массиве в 2015 году, на участке построили щитовой дом, но оформили его на маму женщины.
- Дом оформили на маму, потому что я с 2014 года стояла в очереди на получение жилья по категории “дети-инвалиды до 16 лет”. Нашей дочери поставили диагноз двусторонняя нейросенсорная тугоухость, и в 2017-м мы получили однокомнатную арендную квартиру с правом выкупа, но она ещё не выкуплена. Жить в однокомнатной квартире с тремя детьми очень тесно, поэтому там живёт мама, а мы — на даче.
Когда мониторинговая группа начала работу, мы, конечно, подали документы, но нам отказали, потому что на маму оформлена квартира моего брата. Получается, у неё два жилья, — объясняет Айнур. — Сейчас мы живем у свекрови в Байтерекском районе, в 60 километрах от города. Снимать квартиру нереально, я в декрете, муж один работает, мы просто это не потянем. По всему Уральску мы не одни такие. В акимат, как на работу, каждый день ходим, и каждый раз один ответ: идите в суд.
Семье КАБДУШЕВЫХ тоже во всех комиссиях отказали без всяких разбирательств. Их дом, построенный в 2015 году в дачном обществе, был оформлен на маму. А у неё есть и своё жилье.
- Сейчас мы живем в съемной квартире, акимат молчит. Они не смотрят на то, что мы многодетные, что у нас особенный ребёнок есть, хотя мы им все справки предоставляли, — говорит мать многодетного семейства. — Но ведь в каждой спорной ситуации нужно разбираться. Все соседи видели, как мы строили этот дом, что мы в нём жили. Неужели сложно вникнуть и понять, что к чему на самом деле?! У нас один ребёнок 2012 года и трое совсем маленькие — 2020, 2021 и 2024 годов. Как их привезти в этот дом?! Здесь плесень, грибок, это все никак не отмоется. Да и сам он еле стоит, ведь за три месяца почва сильно просела. Мы ходили и на городскую, и на областную комиссию, у всех один и тот же ответ: ничем не можем помочь. Были мы и на приёме в партии Amanat — ответ тот же. У всех вопрос: почему оформляли дом на маму? Какая разница, на кого мы оформили?.. Мы что, не являемся пострадавшими?
***
В акимате, слушая все эти истории, только разводят руками. Буква закона не позволяет выделять средства на помощь, если ситуация не соответствует критериям, прописанным в правилах. При этом чиновники как будто и сами понимают, что люди в случившемся не виноваты.
- Есть определенное количество граждан, которые страдают из-за того, что у них документы оформлены неправильно: на родителей, на родственников. По ним действительно проблема, — признает заместитель акима Уральска Азамат ХАЛЕЛОВ. — Законно мы им помочь не можем никак. Здесь подключаются общественники, меценаты. В каких-то критических ситуациях, многодетным семьям, семьям с особенными детьми мы всё-таки стараемся помочь из спонсорских средств.
По данным Азамата Халелова, около 2500 пострадавших от паводка определены как владельцы единственного жилья и по ним сейчас ведётся работа. Ещё 500 гражданам оплачивается ремонт их недвижимости. Но из сказанного замакима получается, что ни одна из историй, описанных выше, не является критической.
Между тем сами дачники рассказывают о несправедливостях, допущенных чиновниками: например, о том, что квартиры и дома получили люди, никогда не проживавшие на дачах, владельцы заброшенных дачных домов и т. п.
Местный депутат Максат АЙСАУТОВ направил запрос в прокуратуру с требованием предоставить полный список со всеми данными тех, кто уже получил жилье взамен утраченного, а также тех, кому жилье ещё не приобретено, но комиссия приняла решение его предоставить. А ещё предоставить список тех пострадавших от наводнения, кому отказано в выдаче жилья. Народный избранник уверен, что там есть с чем разбираться.
- Мне поступает очень много обращений от тех, кто лишился жилья, но им отказали в предоставлении квартир. Эта проблема становится очень острой и уже создает социальное напряжение, — считает Максат Айсаутов.
Злата УДОВИЧЕНКО, фото автора, Уральск
